От этих кадров содрогнулся весь мир - художник из Ирпеня рассказывает ужасы войны

От этих кадров содрогнулся весь мир - художник из Ирпеня рассказывает ужасы войны

Мой сегодняшний собеседник несколько лет жил и работал в Ирпене. Живописная природа окрестностей давала ему неугомонное поле для творчества, в результате чего из-под пера художника появлялись непревзойденные шедевры образотворческого искусства.  К сожалению, большинство этих картин уже никогда не будет представлено на суд общественности и  любители живописи не смогут насладиться этими полотнами. Они сгорели. Вместе с домом, в который попала русская ракета. Эта ракета попала в дом художника, который дарил людям прекрасное. В этом доме не  было оружия.  В этом доме творилось искусство. Но российские оккупанты посчитали, что правильным будет это уничтожить.

Аскер Джавадов - известный в Азербайджане и Украине художник, член национального Союза художников Азербайджана, участник и победитель Международных и Всеукраинских конкурсов, экспозиций  и АРТ-фестивалей, автор многочисленных персональных выставок. Аскер родился и вырос в Баку, по своей первой профессии он военный, ветеран первой Карабахской войны. Однажды приехав в Украину, влюбился в эту страну, и остался здесь жить. Думал, что навсегда. Но война в один момент поменяла все его планы. Можно сказать, что Аскер родился в рубашке -  он успел эвакуироваться из  Ирпеня всего за несколько часов до оккупации. Сегодня он  рассказал о первых днях войны в городе, в котором он на тот момент проживал и который уже считал своей второй Родиной.

- Аскер, как ты связал свою судьбу с Ирпенем?  

-Впервые я попал в Ирпень в 2017 году – это был международный планер «Нарисованный в Ирпене», куда пригласили художников со всего мира. Я тогда представлял Азербайджан. Меня этот город очень впечатлил – это молодой город-спутник Киева, который находится очень близко от столицы – в каких-то 20 километрах, в очень живописном месте – вокруг лес, речка Ирпень, очень чистый воздух. Мне он настолько понравился, что я  решил там поселиться и жил там последние два года.  Раньше на месте Ирпеня был  дачный поселок, но потом он стал разрастаться и превратился в очень современный чистый, с развитой инфраструктурой город. Здесь огромное количество парков, скверов, детских площадок, уютных кафе,  кстати, здесь очень любили Азербайджан  и уважали азербайджанцев – даже парк и школа были названы в честь Зарифы Алиевой. В-основном, квартиры там покупали молодые семьи, поэтому в городе было много маленьких детей. А еще в Ирпене живут  очень приветливые и улыбчивые люди и я, азербайджанец, очень комфортно и легко себя там чувствовал. Был как у себя дома. У меня в Ирпене было очень много друзей. Никогда не могло и мысли появиться, что такая трагедия  может произойти с этим прекраснейшим городом и его чудесными жителями. Даже когда война по факту уже началась, и рано утром 24 февраля мы услышали первые взрывы, я  в самом страшном сне не мог представить, что  в Ирпень не только войдут российские войска, а и превратят его в город-руину, практически полностью разрушив. Зачем это нужно было делать? Там мне было ни одного военного объекта, ни одной военной части, ни одного военного склада. Этот город строился для людей! Да, рядом, километрах в трех был  Гостомельский аэродром, но во-первых, он был не на территории города, а во-вторых, он использовался в основном для мирных целей. Например, он был базой для самого большого в мире транспортного самолета «Мрия», который перевозил цивильные грузы по всем континентам. Например, развозил вакцину от COVID-19 по всем континентам. Аналогов в мире этому самолету не было. Украина очень гордилась своей «Мрией». Сейчас «Мрии» больше нет – самолет полностью сгорел в результате попадания бомбы. Я совсем не понимаю, зачем  нужно было заходить в мирный Ирпень. А тем более так издеваться над мирными жителями. Это не поддается никакой логике и здравому смыслу.  

received_4918976861543454.jpeg

- Ты сразу понял, что началась война? Ведь ты, как  профессиональный военный, четко мог различать какие-то  случайные взрывы и  звуки авиационных налетов и падающих бомб?

-Я тебе первой, наверное, признаюсь – в преддверии этих событий мне приснился сон. Я все четко увидел тогда. Я увидел, как на украинскую землю пришла война. Но я все время отбрасывал от себя мысль, что такое может произойти наяву. Даже я, как человек с большим стажем военного, не мог представить, что этот сон окажется явью. Этого просто не могло быть в принципе! Но это случилось, эти зверства произошли в городе, который я считал своим домом. Издевались над людьми, которые жили рядом со мной, ходили со мной по одним улицам, в одни магазины, аптеки. Многих я знал лично, мы встречались, отмечали какие-то праздники… Не укладывается это все в моей голове…

Еще утром, 24 февраля, я по делам зашел в местную администрацию, встретился с мером, мы обсудили с ним, что, скорее всего,  мероприятие, которое мы готовили, нужно будет отложить на некоторое время… Люди еще ходили по улицам, еще работали магазины, аптеки. Все были очень встревожены и не понимали до конца, что происходит. А уже на второй день в соседних Гостомеле,  Буче начались ожесточенные бои. По Ирпеню уже начали совершать  ракетные авиаудары, над городом летали самолеты, вертолеты. А на третий день оккупанты решили прорываться в Ирпень. Тогда местная власть приняла решение взорвать мосты на подступах к городу через реку Ирпень, бойцы Вооруженных Сил и Территориальной обороны ожесмточенно обороняли город, и  русским несколько дней не удавалось прорваться. Бои на окраинах шли очень тяжелые. Мы это прекрасно слышали. Жили в эти дни буквально  под пулями. На пятый день русские ударили по госпиталю, который был недалеко от моего дома. Первых два дня было очень страшно. А потом люди начали привыкать к этим бесконечным звукам обстрелов. Я всегда говорил, что украинцы – это героический народ, они очень быстро ко всему привыкают, быстро группируются и начинают действовать.

Знаешь, Ярина, я как будто очутился в ситуации тридцатилетней давности. Когда я видел, как начали бомбить Киев, у меня перед глазами вновь возникла картина, как российские танки заходят в Баку в 1990 году, как давили и обстреливали все подряд. А потом, когда я уже по телевизору видел последствия оккупации Ирпеня, Бучи, Гостомеля и других населенных пунктов, когда я видел сотни мертвых людей, замученных и убитых российскими извергами, у меня перед глазами сразу возникает Ходжалинская трагедия и те страшные зверства, которые тогда совершались против мирного населения. Казалось бы, что в 21 веке подобное уже не может повториться. Увы, российский диктатор способен даже на большее…

received_2126474754182206.jpeg

- Когда стало совершенно четко понятно, что оставаться в Ирпене смертельно опасно? Как проходила эвакуация?

3-4 марта  в городе   исчез свет и газ, обстановка была уже очень накалена,  и тогда началась эвакуация. Первая эвакуация, в основном это были дети  и женщины, состоялась 4 марта. Но мост по дороге на Киев уже был взорван, и этим эвакуация очень усложнялась, людей выводили пешком  через речку, под разрушенным мостом. А на другой стороне их встречали автобусы и машины.

- Когда ты для себя решил, что оставаться в Ирпене больше нельзя?

-5-го марта утром уже появилось совершенно четкое понимание, что оставаться здесь смертельно опасно. Я чувствовал, что завтра уже будет поздно. Большинство моих  знакомых на тот момент уже уехали. Пятого марта в 10 часов утра была назначена вторая волна эвакуации из железнодорожного вокзала. Я успел в последние дни продать несколько своих работ,  купил на эти деньги медикаменты, продукты, сигареты и передал их нашим ребятам с теробороны. А потом  собрал рюкзак, все свои картины оставил в доме,  закрыл замок, спрятал ключ. Я был уверен, что перебуду это тревожное время, через несколько дней все успокоится, и я вернусь.  Вышел из дома к друзьям, с которыми мы  договорились встретиться и вместе прорываться из города. Дошел до железнодорожного вокзала – там все платформы были забыты детьми и женщинами, ждущими эвакуационную электричку, которая должна была довезти их до Киева, а уже потом дальше. Когда я уже отошел от вокзала метров на 200, туда начали падать ракеты. Целились прямо в то место, откуда проходила эвакуация. Это невозможно осмыслить… Там взорвали рельсы, и эвакуировать людей железнодорожным путем уже было невозможно.

Для эвакуации остался только один коридор. От церкви отправлялись колоны легковых автомобилей. Собирали 3-4 машины, дожидались момента, пока прекращаются обстрелы, и давали зеленый коридор для выезда.  Там я встретил семью - они пришли в эвакуационный центр из железнодорожного вокзала, когда стало ясно, что железнодорожный путь уже отрезан. . Именно благодаря им я и выехал. Они меня взяли в машину, дороги они не знали, так как только купили жилье в Ирпене и еще плохо ориентировались,  и я им показал коридор.    Обстановка была тяжелейшая. Шел обстрел. В какой-то  момент обстрел прекращался, тогда давали зеленый коридор. А когда начинался опять – дорогу закрывали. Мы как раз успели выехать из Ирпеня в промежутке между обстрелами. Потом буквально за нашей машиной коридор закрыли, потому что началась стрельба. Мы чудом выбрались. А вечером в город уже зашли оккупанты.  И на следующий день – шестого, седьмого марта все машины, которые пытались выбраться из города, целенаправленно расстреливались русскими оккупантами.  

 -  Что ты почувствовал, когда уже выехал с Ирпеня и был в безопасности?

-В безопасности я ощутил себя, только приехав в Баку. В Украине сейчас нет безопасных мест.  Мы выехали  с Ирпеня в сторону западной Украины, куда эвакуировалось большинство людей из опасных регионов, и нас предупреждали, что везде могут быть обстрелы, могут также бомбить с воздуха. Но до Черновцов я доехал более или менее спокойно, а приехав в Ивано-Франковск, снова ощутил себя в центре войны – в тот день бомбили аэропорт Ивано-Франковска.

Я выезжал с Ирпеня с непередаваемой болью в душе. Болью не за свои работы, не за результат многолетней деятельности. Больно было за людей и за этот город. Хотя я родился в Азербайджане, жил в  Баку, но я уходил с Ирпеня,  как с родной земли. На душе было очень тяжело. Потом, уже где-то числа 14-го, мне  прислали видео, как горит мой дом,  в который попала ракета. Я долго не мог в это поверить. Это чувство злости и горечи нельзя передать словами. И повторюсь, мне не своих  картин жалко было, хотя вместе с ними уничтожили огромный пласт моей жизни - мне тяжело было смотреть на родные улицы в таком состоянии. Я уже знал, что в городе идут тяжелые бои, и там остались люди. Мне рассказали, что мою знакомою семью оккупанты выкрали, держали их в плену неделю. Слава Богу, им повезло, и они остались живы. А сколько моих знакомых не пережили оккупацию, которых замучили и убили оккупанты – я боюсь даже об этом думать.  Это же мирные жители! Что они сделали? Зачем их нужно было убивать? Убивать женщин, детей, издеваться над людьми? Мое сознание отказывается понять это!

 (Долгая пауза – ред.)  Не должно было быть так. Украинский народ  - добрый, мудрый, справедливый, работящий, гостеприимный. Он воплощает в себе все лучшие человеческие  качества. Украинцы – невероятные люди! Украинская земля не заслуживает такой судьбы. Украинцы – очень сильный народ. Они выдержат эти испытания, которые выпали на их голову. Они отстроят Украину, я в этом уверен, и она станет еще лучше, еще красивей. И мы, азербайджанцы,  сейчас рядом с вами  в этой беде. Дай бог вам, братья-украинцы,  здоровья и ЖИЗНИ!

- Ты собираешься возвращаться в Украину?  

Обязательно! И буду делать все от меня зависящее для возрождение Украины!

Беседовала: Ярина Лазько (Соб.кор. Киев)